Файл: Admin
03.02.13 02:24
Жена Олеся
Жена Олеся *
Мне исполнялось 31, дни рождения давно перестали меня вдохновлять, каждый год был похож на предыдущий как близнец.
Размеренная семейная жизнь, респектабельная собственная фирма, хороший по западным меркам быт и всё такое.
Становилось скучно и однообразно.
Но, обо всём по порядку.
Как я уже сказал, мне исполнился 31 год и к тому времени, я уже 12 лет был женат на женщине, которая была для меня почти всё это время неким божеством в человеческом обличии, самым невероятным образом хранившая меня от разного рода "засад".
Опишу её ... 31 год. Зовут Олеся. Замечательное , красивое личико, знаете такое типично русское, с большими серыми глазами, пухленькими губками, очень хорошая фигурка, грудь 3+ размера напоминающая трамплин с маленькими твёрдыми сосками , узкая талия , замечательные бёдра не широкие ( 87 см), крепкая высокая и круглая попа, стройные сильные и довольно длинные ноги , золотистые и от природы волнистые волосы.
Короче - ме
чта русского мужика, учитывая наличие мозгов и природной доброты.
Детей у нас не было, по некоторым причинам, не физического плана . А я не настаивал, думая, что придёт время и она сама себя пересилит и решиться родить.
Но секс, приносивший, как мне казалось, немалую радость нам обоим, становился с годами тусклым и однообразным.
Поначалу, я начал погуливать, думал хоть это немного меня развеет, но быстро понял, что секс без любви - онанизм живым телом. Шлюхи не приносили радости, да и мало кто из них, вопреки всеобщему мнению, мог держать 23х 6 см. хер засунутый с дури по самые помидоры. Да и сосали они на редкость плохо (может просто идиотки встречались) . И вот, как-то вечером, возвращаясь домой, я встретил старого друга ( не видел год), он работал психологом в крупном медицинском центре. Зашли в бар, выпили водки за встречу потом, по русской традиции, отполировали пивом. Разговорились, и я поведал ему, как старому приятелю о своих проблемах. Рассказал ему, что м
ы уже лет 5 занимаемся сексом раза 2 в неделю и то только потому, что я её настойчиво домогаюсь и её хватает только один раз кончить самой и сославшись, что больше не может ( "мне не надо больше, у меня там всё горит"), ложиться спать. Он предложил несколько вариантов решения , и вот с этого всё и началось.
Я предупредил на фирме, что меня не будет несколько дней и направился домой .
По пути заехал к приятелю и взял у него приготовленный им порошок для возбуждения моей благоверной до состоянии похотливой суки, порошок для меня, на случай если не хватит здоровья ублажить её полностью, крема для смазки и повышения чувствительности , затем зашёл в секс - шоп и купил каучуковый член примерно напоминающий размером мой собственный хер. Пара бутылок баккарди, должны были настроить жену на эксперименты.
Дома я приготовил салаты из фруктов, сварил раков и кальмаров, короче еду полегче, чтобы не пришлось страдать от тяжести в желудке. Намешал в баккарди порошок, спрятал рези
новый член, зарядил DVD отборной, самой грязной порнухой , принял душ и уселся дожидаться благоверную.
Она приехала как обычно в 19.00 и зайдя домой уставилась обалдевшим взглядом на стол уставленный салатами, фруктами и свечами.
- "По какому поводу банкет?"- произнесла она, не отводя радостных и счастливых глаз от стола.
- "Да не по какому, просто решил порадовать тебя как в старые добрые времена, а то мне помниться последний раз так радовал тебя лет 5 назад".- Ответил я.
Я обнял её и поцеловал. Её словно током дёрнуло, она засветилась и заторопилась скорей принять душ и переодеться к ужину.
Пока жена мылась и переодевалась, мысли о предстоящем не давали мне покоя.
За всю жизнь, я пробовал заняться с женой анальным сексом раза 4, и каждый раз ранил её нежнейшую попу своей дубиной. Я каялся, извинялся и решил отказаться, хотя знал, что у жены попа очень чувствительная. Когда мы занимались сексом , я вставлял ей в попу палец или два и она обычно
кончала практически мгновенно. Но член в попу не воспринимала, был он слишком велик для неё.
Сосала она просто великолепно, заглатывала член почти до конца ( и куда он помещался?), но сперму сплёвывала сразу убегая в ванную.
Опущу подробности нашего ужина, вам он не интересен, начну с действия порошка.
Мы сидели на диване, вернее жена сидела на диване, а я на кресле. Попивали ром и болтали на разные темы. Я не хотел торопить события. Постепенно, наблюдая за женой, перевёл тему на секс, ей нравилось, когда я говорил, как я её хочу.
Говоря ей, как её мне сейчас хочется поставить, в какую позу, достал член в боевой готовности и тихонько гладил его по всей длине, демонстрируя всю его прелесть.
Глаза жены затуманились, ее рука лежавшая на подлокотнике, переместилась на ноги, и она закусила нижнюю губку. Мои движения по члену стали чуть быстрей. Я встал, подошёл к ней и хотел сесть рядом с ней, чтобы погладить её ноги и дать ей возможность прикоснуться рук
ой к члену, но я совершенно не ожидал , что она издав какой-то внутренний рык, и бросив бокал неистово, по звериному набросится на член.
Жена схватила его двумя руками и стала жадно его всасывать, загоняя его в глотку, было ощущение, что я ебу её в горло, она мычала, стонала, повизгивала и неистово сосала.
Рука её переместилась под халат и работала с невероятной скоростью. Внизу у неё всё хлюпало, и когда она сползла с дивана на пол, я увидел на коже дивана огромную лужу.
Мой член раздулся и готов был лопнуть, мне хотелось невыносимо кончить.
Вдруг, Олеся вскочила, повернулась ко мне попой и нагнулась. Её длинные пальцы во всю орудовали в пиздёнке, губы её дырочки надулись и блестели влагой, по ногам стекала смазка, я обалдел, увидев такое количество. От промежности до самых колен, смазка текла из неё.
- "Ну, давай же, иди на меня!" - как-то сипло прорычала Олеся.
Я с размаху, что было сил, врезался в её текущую розочку, какая она была упругая
и горячая!!!
Ноги Олеськи подкосились, она дёрнулась резко пару раз и упала на диван, издав протяжный крик. Лежала без движения минуты две, потом открыла глаза и уставилась... нет, не на меня, на ЧЛЕН. Взяла его рукой и начала гладить. Мяла яички и что-то шептала, прижавшись губами к головке. Мне было не до смеха, член весь ещё в смазке, раздутый до размера бейсбольной биты, готов был взорваться.
Медленно жена стала втягивать головку, теребя рукой яйца, она то втягивала, то отпускала член, каждое её движение на встречу мне было чуть глубже предыдущего. Я видел как хер погружается в её рот, как его обволакивают губы и язык жены, видел её глаза пристально наблюдающие за мной. Так продолжалось минуты две, потом Олеська, сделав глубокий вдох , резко втянула член в рот, так, что я упёрся головкой в горло и стала делать мелкие движения стараясь впихнуть член в горло как можно глубже.
Положив руку ей на затылок, я помогал ей. Изредка она останавливалась набрать воздуха и
снова насаживала голову на мой член. Я ебал её в рот и мял её упругую, надувшуюся от возбуждения грудь, теребил сосок ставший похожим на колпачок шариковой ручки. Бритые яйца бились о её подбородок. Олеся стонала и рукой играла со свой киской, теребя клитор. Зрелище было настолько возбуждающее, что я не выдержал.
Член последний раз напрягся, яйца подтянулись и заметив это Олеся протолкнула член в глотку, ввела себе палец в попу и скуля резко насадила голову на член. Я кончил обильно и протяжно. Олеся отпустила член, изогнулась и упала, головой свесившись с дивана. Из её губ вытекала сперма в вперемешку со слюнями, было ощущение, что это спермы было как минимум литр.
А мой член все ещё дергался, и мелкие брызги летели ей на волосы и щеку.
Меня била мелкая дрожь, ноги стали ватные, я свалился на диван.
Отдыхали мы не долго, Олеся попросила выпить, сама встать она не могла.
Я дал ей бокал, налил себе и уставился на неё. Её колотило.
Глаза Жёнушки
были в тумане, она тяжело дышала и улыбалась странной улыбкой Джоконды.
- "Как ты?", спросил я.
- " Замечательно, только немного устала".
"Ну, всё!" подумал я, "продолжения не будет, сейчас свалиться спать и уснёт". Но Олеся встала, подошла к столу, съела шоколадку и повернувшись ко мне попой, виляя ей, спросила ... " Продолжим? Что-то я сегодня разошлась".
Я улыбнулся, подошёл к ней . взял её за талию и обнял. Мы начали целоваться, но она оттолкнула меня и сказав ... "Я сейчас" убежала в ванную.
Запрокинув порцию сока, я уселся на кресло и включил проигрыватель.
На экране здоровый негр вовсю драл какую-то девицу в очко, девица что-то орала и мяла себе сиськи. Представив как бы было здорово раскочегарить свою жёнушку до такого состояния, чтобы было можно вгонять хер на всю длину в её крепкую задницу, мой член принял боевую стойку, и я стал самозабвенно его теребить. Услышав шорох позади меня, я обернулся. Жена сидела в углу дивана и тихонько гл
адила свою дырочку.
- "Хочешь так?", спросила она.
Хитро улыбнувшись, я пошёл к шкафчику и достал смазку, оба тюбика.
- "Что это?" спросила Олеся, удивлённо глядя на меня.
- "Сейчас узнаешь. Только доверься мне, больно не будет".
Положив Олесю на диван, я принялся втирать крем ей в попу. Продолжалось это минут пять. Мои пальцы ходили вокруг ануса, входили в него не глубоко, иногда задевали вход дырочки, уже основательно взмокший от возбуждения. Олеська пялилась на негров, закатывала глазки и подмахивала попой когда палец проникал внутрь ануса. Намазав густо себе член смазкой и убедившись, что его достаточно много на её попе, я решил сначала поиграть с её текущей как Ниагара пиздёнкой. Достав незаметно резиновый член, я потихоньку стал вводить в неё. Благо она увлеклась происходящим на экране и не видела меня.
Олеся застонала приподняла задницу, закрыла глаза и подалась на встречу члену. Картина, входящего резинового члена меня заворожила. Когда
я его вгонял и вытаскивал , он был мокрым и блестящим, за ним тянулась смазка. Он раздвигал губы влагалища, плотно обхватывающее его и выходил, чуть выворачивая их наружу. Картина непередаваемая. Мне захотелось самому оказаться на его месте, а дилдо вогнать ей в анус.
Но сначала, мне самому хотелось разработать вторые ворота супруги.
Олеся поднялась и встала на коленки, прогнув спину и положив голову на подушку. Я вынул дилдо из жены , чуть полизал её истекающую вульву, вызвав волны возбуждения и приставил свой член к её попе, тихонько надавил. Головка легко скользнула внутрь, жена вскрикнула но не убрала попу. Дав возможность ей привыкнуть, тихонько , боясь поранить её, стал вводить член глубже. Олеся как то странно замычала , и виляя задом двинулась мне навстречу. Стенки задницы крепко обхватывали мой член, а вид загорелой попки жены на моём члене приводил в жуткий восторг.
Член медленно вошёл по самые яйца и замер, но вопреки моим ожиданиям, Олеся не только не
остановилась, но и начала двигать попой вперёд, потихоньку наращивая амплитуду. Издавая нечленораздельные звуки , просунув руки между ног и теребя клитор, супруга стала яростно насаживаться на член. Схватив её за бёдра, я стал ритмично долбить её анус, всё сильней и сильней загоняя его внутрь. Олеся мыча задёргалась подо мной. Я хотел кончить в её попу и заработал быстрей. Олесю трясло, она кричала , стонала и билась в конвульсиях. Изо рта текла слюна, я чувствовал как из её киски хлюпая текла смазка, она капала на диван. Нет не капала, а буквально текла как река.
Я никак не мог кончить, а Олеся билась как раненая птица, вцеплялась в подушку как тигрица, рычала и кончала, кончала, кончала . Всё вокруг было похоже на оргию. На экране орали шлюхи, стонали негры, Олеся уже визжала на тонкой ноте, я рычал как медведь. Какая-то пелена покрыла мозг и в тот момент я ощущал себя огромным членом находящимся в самом центре общей ебли. Почувствовав, что собираюсь кончать, я выдернул член и
з жопы и переместил его к губам жены , она обезумевшая и находясь уже не в себе, открыла ротик и схватив член стала надрачивать его пытаясь засунуть в рот. Я выстрелил тугой струей. Сперма лилась ей на глаза, губы и щёки, а я всё кончал и кончал. Олеська схватила губами член, яростно насаживалась на него. Меня трясло.
Открыв глаза я увидел жену извивающуюся на диване, заталкивающую резиновый хер себе в пиздёнку , собирающую сперму рукой с лица и заталкивающую её себе в рот.
- "Ещё, я хочу ещё!", услышал я дрожащий голос супруги.
Найдя таблетки , я наспех запил их соком и отобрав у жены резиновый член, стал трахать её им. Вся в поту и истекая влагой, она развернулась подо мной , дав возможность смотреть на её текущую красавицу трахая её дилдо, а сама начала лизать мой анус и мять яички. По мере того, как она лизала мой зад и перемежала сосанием члена и яиц, я стал возбуждаться.
Олеся почувствовав как напрягается мой член, стала просить засунуть член ей в рот
глубже.
- "Выеби меня в рот, заеби как последнюю блядь!", орала она.
Я ошалел, в первые, за 12 лет, я услышал от неё мат!!!
Хер видимо получил изрядный эмоциональный пинок от таких слов и восстал во всей красе. Я снова ощутил приятную боль внутри него (мужики поймут), казалось он разорвётся.
Жена неиствовала, дрочила себе анус, сучила ногами, рукой притягивала меня за зад задавая темп ебли в её глотку. Из её рта обильно текла слюна, а из вульвы смазка.
Я вскочил и перевернул жену на живот. Положил тело на диван, ноги остались на полу. Рукой помял её мокрющую киску и резко вставил член в неё. Супруга охнула и навалилась на него, руками упираясь в спинку дивана. Член вошёл туго, но легко и упёрся в матку. Олеся завизжала и принялась яростно насаживаться на член. Схватив дилдо и смазав его Олеськиной смазкой , начал запихивать в жопу жены.
Что тут началось!!! Она рванулась сначала вперёд, убегая от дилдо, а потом резко насадилась на оба члена. При
ставив фалоимитатор основанием к своему животу, яростно вгонял, вдалбливал его в тело жены. Она орала как безумная "Да, сильней, ещё, А-А-А, сильней еби!!!". Чуть повернув дилдо в сторону, чтобы он не мешал моим движениям, я проталкивал его , когда мой член двигался в обратном направлении. Сквозь стенки влагалища я чувствовал его проникновения в анусе жены. Это привело к очень сильному и множественному оргазму Олеси, она завизжала, её живот дёргался в спазмах , стенки влагалища крепко обхватили мой член и сжимали его. Я врубил последнюю скорость, бросив резиновый член торчать в попе жены, чувствуя, при каждом толчке, как сильно бьётся член о матку Олеси, стал кончать.
Заливая матку супруги, сквозь пелену на глазах, я видел как любимая женщина, выгнула спину как кошка, рыча и визжа, сжав ягодицы и закусив подушку в зубах , кончила вместе со мной.
**************************************************************************
Мы молча лежали на кровати в спальне, не в сил
ах произнести ни слова. Голова супруги была на моём животе, руки безвольно покоились на моих ногах.
Мне не хотелось шевелить ни одной частью тела, я лежал и смотрел на попу жены, измазанную спермой и её выделениями. Тут видимо начали действовать таблетки, и мой член, подёргиваясь и расправляясь упёрся головкой в лоб Олеси.....
Продолжение следует...............
Файл: Admin
03.02.13 02:23
Женатый мужчина
Женатый мужчина *
Утро выдалось совсем даже неплохое, но к середине дня погода основательно подпортилась, а когда подошло время вылета, вообще стояла серая ленинградская мгла. В аэропорту пусто, гулко хлопают двери. Нас приглашают на регистрацию. Когда услышав свою фамилию второй раз подряд, недоуменно оглядываюсь, замечаю, что точно также поступает высокий, коротко стриженый парень. Появление в небольшой туристской группе однофамильца стало событием - за неимением других. Разумеется, и в самолете, и в гостинице мы с Колей держались вместе. Нас так и зовут - Алексеевы. Впрочем, мы не обижаемся, потому что обижаться не на что, к тому же лень, ибо мы сидим в ресторане "Мельница", где поет свинообразная визгливая женщина. Сомнительная прелесть пения заключается, по словам гида, в том, что это "подлинный фольклор". А "Мельница" и в самом деле мельница, переделанная в ресторанчик, и мы заканчиваем тут свой первый день в Болгарии. Заканчиваем ужином с вином и дегустацией разнообразнейш
их сортов самогона, которые хозяин (по ошибке, видимо) называет ракией. Роскошное возлияние устроено как "вечер знакомства с группой" по подсказке поднаторевшей в таких делах грузной тети-гида. Вот, кстати, и она. На русском языке, обогащенном шипящими и свистящими, объясняет, что на дворе будут танцы босиком на углях, а затем желающие могут попробовать сами. Видя всеобщий пессимизм, она добавляет: учрежден приз тому, кто отважится, - ящик шоколадного ликера, а пока нас приглашают посмотреть национальные танцы. Задвигались стулья. Мы с Колей остаемся сидеть, обсуждая планы на вечер, пока рядом не скрипнул стул. На нем, с незажженной сигаретой в руке, оказалась роскошная (под стать ужину!) дама. Высокий каблук, под плиссированной юбкой - нога на ногу, уложенные в пышную прическу светлые рыжеватые волосы, из-под полуприкрытых век - зеленые, яркие и крапчатые глаза. Очень мила, но сигарета... Смотрит решительно, за словом в карман лезть не намерена:
- Ерунда какая-то! - и кивок в
сторону толпящихся у двери.
- Да, ужасная дрянь - охотно соглашается Коля. Оба смотрят на меня. Я рассеянно шарю по столу в поисках спичек (хоть бы не найти!) и предлагаю даме выпить. Она интересуется этикетками, Коля облегченно вздыхает и направляется к толпе у танцевальной площадки. Он пошел искать ее соседку по номеру - наша гостья уже показала ее Коле. Соседкой оказалась лимитчица Лиля, обладающая, как выяснилось в самолете, удивительной способностью смеяться. То есть на все,что ей скажут, вплоть до просьбы передать вилку за столом. Она принимает это за остроты. Я, зная Колины замыслы, похолодел от ужаса. Расслабленный после ужина, я явно не в состоянии был выдержать хохотальную машину, да еще вместе с воняющей уже своей мерзкой сигаретой "русской красавицей" (так ее назвал в самолете пьяный финн). А Ирка (так ее звали) продолжала рассказывать о том, что живет на улице Некрасова в своей комнате одна, что ей пройти мешают толпящиеся вокруг поклонники, что я очень похож на од
ного ее знакомого и что звонить ей можно с утра по телефону 278-20- 38. Я мерно кивал и пытался запить из стакана отвратительный дым, забирающийся мне прямо в нос. Кажется,это удавалось - мир стал пульсировать, дым становился не очень гадким, и я даже не смог как следует обрадоваться, когда вернулся унылый Коля. Лиля уже тютю. Дальше вечер был как-то кусками, я смутно отметил, что очень странно двигаюсь, пожалуй,танцую, и даже с какой-то невысокой светленькой девицей. Потом Коля пытался удержать меня от танцев на углях, объясняя хозяину, что я ничего не соображаю (видимо, Коля был пьян, зачем бы мне жариться?). В общем, окончательно очнулся я в автобусе, рядом сидел Коля и любезничал со светленькой и ее подругой в очках. Они объяснили мне, что мой трофей - три бутылки ликера от хозяина за то, чтобы я не лез на горящие угли - у них, и затем охотно согласились, что самогон был явно несвежий, а со мной действительно все в порядке. Свое согласие они почему-то обусловили просьбой не встават
ь, якобы для моей же пользы. Потом мы вчетвером попили чаю, а затем обольстительнейший Коля увел Лену в очках смотреть телевизор к нам, чтобы не мешать моей головной боли, а я со второй Леной продолжал беседовать о методах загрузки команд в ЕС ЭВМ и эпизодах из жизни армянского радио. Когда часа в три ночи позвонил Коля и сказал, что они, пожалуй, не вернутся, я взял Лену на руки и понес, объяснив попутно причину. Ее почему-то все это очень удивило. Перед тем как идти спать ей непременно захотелось рассказать мне анекдот, и я его покорно выслушал. Вкратце сюжет таков: пьяный любовник, не заметив, что у его возлюбленной месячные, проснувшись утром в своей постели один, с ужасом смотрит на свои окровавленные руки и думает: "Убил!", а затем, выбежав в ванную смыть кровь, видит в зеркале свое окровавленное лицо (думайте сами, чем они там занимались!) и с ужасом убеждается: "Убил! И съел!!!"
- Так вот и у меня... - это она растолковывает мне намек, - и у Лапиной тоже, мы как-то всег
да вместе.
- П-фф! - я пожимаю, плечом как герой кинобоевика, и вижу как неприятно кособочится отражение худосочного типа в зеркале (видимо кривовато повесили), - мы и без этого обойдемся! Ты вот поцелуй меня, сама знаешь куда...
И, держа ее на руках, продолжаю свой жизненный путь к тому, что сейчас просто не может не случиться. Когда через час уговоров, обещаний, поцелуев, вскриков, объятий, жаркого дыхания, судорожно сжатых кулачков, зажмуренных глаз, медленно, со стоном, раскрывающихся губ и дрожащих на искаженном нетерпением лице ресниц, слабого лепета, в котором только тот, кто сейчас тискал это, оказавшееся таким нежным и милым существо, мог разобрать слова благодарности, когда она лежала, все еще вздрагивая под моей ладонью, - я был уже абсолютно трезв. И тогда вместе с мутным рассветом в окно заглянул
ДЕНЬ ВТОРОЙ
После завтрака мы расселись в автобусе, по пути Ленка успела мне сказать, что Коля вторую Ленку "убил и съел". Коля подтвердил извес
тие, добавив сугубо конфиденциально, что ему это как-то не помешало и особых неудобств он не испытывал. Решив не терять зря времени в автобусе, мы воздали по справедливости шоколадному ликеру - это моя страсть (я имею в виду стремление к справедливости). Остаткам ликера воздали Ленки и наши соседи.
Когда мы воздавали третьей бутылке, нашим занятием вдруг заинтересовался руководитель группы. Повернувшись, он строго посмотрел мне в глаза. Захотелось встать и снять шляпу. Но поскольку в автобусе качает, да и шляпы у меня нет, я просто закрыл глаза. Решив таким страусиным образом все проблемы, я продолжал, запрокинув голову, пить ликер прямо из горлышка. Первым засмеялся Коля, третьим, надо отдать ему должное, руководитель.
- Наш Алексеев - просто Лексонен! Даже фамилия похожа... - сказал, давясь от смеха, черненький Гоша.
Автобус грохнул - хохотали все. Лексонен - так звали пьяного финика, который после посадки, пытаясь выйти из самолета, вставал и, ударившись голо
вой о багажную полку, падал обратно в кресло. Затем, оправившись от потрясения, начинал все сначала, но с тем же результатом. Он ничего не понимал, и лицо у него было то деловое, то обиженное - в зависимости от фазы его бесплодных усилий. В это время уже вышедшая на поле финская группа дружным хором звала страдальца: "Лек-сонен! Лек-со-нен!". А в досмотровом зале, перед экспресс-анализом на СПИД, всего повидавшие чиновники не без интереса наблюдали, как на ленте багажного транспортера, среди чемоданов и сумок, лежит размахивающий руками тип и горланит непотребности. Так и я вкусил дурной славы - между завтраком и обедом.
В пещере я ничего нового для себя не узнал, кроме того, что там приятно целоваться. День и вечер промелькнули незаметно, а когда в одиннадцать мы поднимались на лифте, Коля с Ленкой вышли на нашем этаже, а мы с Марковой поехали дальше...
- Ты знаешь, а сегодня уже можно, - заявила, потупясь, свежевымытая Ленка.
- Гм, ну и прекрасно! - я чувствов
ал себя чуть неловко (кстати, а что надо говорить в таких случаях?). Выйдя из ванной комнаты, я нырнул к ней под одеяло и обнаружил, что она находится в форме N3: трусики, бюстик, ночная рубашка. К тому же она сразу выключила единственный светоч - ночник. Стало темно и страшно. Я зашарил рукой у кровати.
- Только не зажигай!
- Почему?
- Ну не надо, хорошо?
- Да почему же? Ты такая красивая, я хочу тебя видеть...
- Нет!!!
- Ну вот, приехали...
- Ты будешь обо мне думать... и вообще...
- Ты что, перестань!
- Ой, нет-нет...
Короткая борьба за право жить при свете завершилась поражением сил тьмы.
А вот борьба с излишествами в одежде полным триумфом не увенчалась. Не помогла и сила примера - хождение по комнате в чем есть, а точнее в чем нет, потому что как раз на мне-то ничего не было. Мы дошли до формы N1 (трусики), и дело застопорилось. Только через четверть часа, когда она обхватила ногами мое бедро,
и побелели костяшки ее пальцев, вцепившихся в мое плечо, мне удалось тихонько стянуть ногой одеяло и спихнуть его на пол. Она испуганно открыла глаза, но я, завалив ее на подушку, стал целовать ее тяжелую набухшую грудь с бесстыдно торчащим розовым соском - и она, застонав и обхватив меня руками, закрыла глаза и запрокинула голову. Я целовал ее синюю жилку на шее, ключицу, покрытую мурашками, втянутый влажный живот, а она стонала, что-то лепетала и вздрагивала. Я уловил в ее шепоте: "Милый, иди же ко мне..." и скользнул рукой вниз по животу. Когда я коснулся чего-то влажного, горячего и нежного, ее пальцы буквально впились в меня, а из горла вырвался сдавленный вскрик. Я не стал торопиться и через несколько минут довел ее (и себя) до такого состояния, что буквально за мгновение трусики превратились в маленький и влажный белый комочек, он улетел в угол, а я набросился на нее, как доисторический волк. Я кусал ее нежную грудь, упираясь одной рукой в матрац, а другой придерживая под лоп
атками; я хватал зубами сосок, облизывая языком его кончик, вырывая у нее крики страсти и боли; отпускал ее на секунду и смотрел на искаженное сладкой мукой, раскрасневшееся прекрасное лицо. Она, не успев перевести дух, тянула мою голову к себе и шептала: "Еще...". Видимо, я немножко сошел с ума. Наконец, когда терпеть больше было невозможно, я прижал ее сверху и минут пять мы испытывали кровать на прочность...
...Страсть схлынула, осталась нежность. Я почему-то держал ее за ухо. Полежав на отсыревшей постели, мы перебрались на вторую и повторили, а потом сразу уснули.
Со звонка Коли, сообщающего, что почти все уже позавтракали, для нас начался
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
В автобусе мы сели вместе (дружная семья Лексоненов из четырех человек, шутил Коля), вместе лазали по развалинам крепости, вместе обедали и бродили по магазинам. Как оказалось, у нас с моей Ленкой было много общего: мальчики пяти с половиною лет, звали их Андреями. Вот только мужа звали у нее Марат,
а не Марина, как мою жену, впрочем, она называет его Марик. Вечером в баре, вдоволь натанцевавшись (ей нравится это странное занятие), мы сидели в углу и говорили.
- Он хороший, но только все время занят - то возится с машиной, то на каких-то сборах с пионерами... Ты знаешь, ведь мне уже 29, а он мною как-то не очень интересуется. Я у него как кукла, красивая жена для показа в обществе, к тому же бесплатная домработница...
- А, ну конечно! Значит так любит... - голос у меня довольно мерзкий, кажется, я ревную.
Наша беседа через лифт и холл постепенно перетекает в наш номер.
- ...Вот я и возвращалась с ночной смены пешком. Там так пусто, все дома на капремонте. Я уже почти до переулка Ильича дошла, ситуация, черт бы ее... Они сразу меня схватили и затолкали в подворотню, нож достали и говорят, мол, пикнешь - пришьем. И рвут воротник. Ну, что тут делать, я сама все расстегнула, чтобы не рвали, и они меня так вот, по очереди, стоя... Гады.
Потом уб
ежали, а я еле иду, голова кружится, все плывет, больно... Пришла, уже около часа, а он сидит у телика, газету читает. Я вся помятая, грязная, заплаканная, а он ничего и не заметил, кино досмотрел и улегся. Я ему сказала, а он говорит не фиг пешком ходить, езди на троллейбусе с остальными - и все...
Она нервно теребит локон - рыжеватую прядку над ушком, а я молчу. Потом притягиваю ее к себе. Она обнимает меня и прячет лицо у меня на груди. Я трогаю пуговицу на ее блузке, она вздрагивает, придерживая ворот руками, и я ласково, но настойчиво, отвожу ее руки. Она, покорно и безучастно глядя в сторону, молча разрешает себя раздеть.
- Леди не движется! - важно и значительно провозглашаю я, и она наконец улыбается...
- Ты искусал меня вчера... - шепчет она, обнимая меня на кровати, и тянет руками мою голову к своей груди.
Я в ответ тихо рычу. Она фыркает, а затем вздрагивает:
- Ой, больно! Тише... тише...
Грудь твердеет и наливается сладким сок
ом, дыхание тяжелеет и учащается.
- Я тебя поцелую, - бормочу я и тянусь к рыжеватому треугольнику шелковистых волос внизу живота.
- А я тебя, - шепчет она, хватает моего приятеля, который, чувствуя приближение приятной процедуры, гордо поднял голову. Он оказался прав, было очень даже здорово. Когда я чувствую, что больше не могу, мне приходится буквально силой разнимать эту милую парочку - Ленку и тупоголового моего дружка. Прижимаясь к постели, мы повторяем уже знакомое упражнение, потом она, вывернувшись из-под меня, ложится на живот. Смущенно оглядывается и приподнимает зад. Мой приятель быстро сообразил, что к чему, и быстро нашел себе место. Ее стоны только придавали ему силы и упорства, по-моему, он решил углубиться до некоторых неоткрытых еще областей и стать первооткрывателем. Она положила голову набок, и я хорошо видел полуоткрытые припухлые (искусанные мною) губы, искаженное страстью лицо с капелькой пота на виске. Пальцы судорожно вцепились в подушку. Когда
я подал ей свою руку, она схватила ее, жадно сжала, и больше уже не выпускала. Напряженная спина влажно блестела, я покрывал поцелуями ее влажные лопатки, а второй, свободной рукой, сжал грудь и потрогал сосок ногтем. Она задрожала и напряглась, еще больше выгнулась, дыхание ее наполнилось всхлипами, а стоны превратились во вскрики. Русая прядь приклеилась ко лбу... Тут мой приятель, вообразив себя отбойным молотком, перестарался и сгоряча вылетел вон. Она с жалобным стоном осела и, пока я пытался исправить положение, приоткрыв глаза, чуть слышно произнес- ла:
- Не сюда... если хочешь... - И покраснела. Не знаю, как я сумел это разглядеть - скорее почувствовал.
Скукожившийся, было, приятель воспрянул - выпала возможность ознакомиться еще кое с чем. Новый путь был трудноват, и нам с этим любопытным типом пришлось тяжко. А Ленка сразу начала кричать, из глаз ее потекли слезы, она звала мамочку, сказала все междометия русского языка, из чего я разобрал только "милый" и "ещ
е"...
Когда все кончилось, она долго вжималась мне в плечо, сотрясаемая всхлипами, похожими на истерику. Ее коготки впивались мне в спину и в шею, но я терепел и гладил ее по мокрой дрожащей спине и голове. А она шептала в мокрое от слез плечо:
- Ну что же ты со мной делаешь... я ведь теперь все время тебя хоч у... у меня сын, не могу же я... милый...
Тогда я понял, что люблю ее, как никогда никого не любил. И никогда не смогу ее забыть, всю жизнь мне теперь будет чего-то не хватать. И уж совершенно непонятно мне теперь было, что со всем этим делать. Она спала, а я сидел и думал. Думал, что третий день закончился и осталась еще половинка, что часа через три (где-то далеко в Хельсинки) техники начнут проверять бортовые системы серебристой птицы-самолета, он взовьется в небо и нацелится клювом на... И уснул, не додумав до конца. ...Под нами плыли сполохи сигнальных огней, плыли сплошные облака, похожие на гигантский мозг планеты Солярис. Я пошевелился в кресле. Вс
е разговоры были уже позади - там, на земле.
...- Ты меня любишь? - она смотрела серьезно, пальцы барабанили по сумочке. - Да.
- А женился бы на мне сейчас? Если бы все вернуть?..
- Да.
- Мы еще увидимся, милый?
- Мы будем встречаться, обязательно, - ответил я как мог более серьезно, но поскольку врать очень не хотелось, молча добавил про себя - во сне. Впрочем, она и так все понимала. Ее ждал дома муж, которого она, по-видимому, по-своему, но все-таки любила. Меня, может быть, ждала жена. "Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела..." - вспомнилась мне злобная рассказка.. Ненавижу муравьев... И впервые в жизни словосочетание "женатый мужчина" показалось мне неестественным и вычурным, уродливым несмываемым пятном. Замерзшая стрекоза сидела в следующем ряду через проход и, зябко кутаясь в воротник свитера, молча, смотрела в окно. Но едва ли она что-то там видела.
Как всегда, когда мой возлюбленный возвращается домой днем, в тот день
он опять зашел в детский сад за своей дочкой. Я ждал их выхода за углом, в очередной раз обдумывая свое ужасное, по сути дела, положение. Корчась на пике вожделения и отчаяния, я за последние дни все чаще приходил к мысли, что нужно искать какой-то выход из ситуации. Прекратить приходить сюда (вернее, добираться на четырех видах транспорта) - это выше моих сил... И исхода не находилось. Я уже не хотел ничего - ни дружбы его - простой, человеческой, мужской дружбы, ни обладания им - об этом я вообще никогда не мечтал, я хотел, чтобы он только один раз обратился бы ко мне, личности, Толе Нестерову, а не к безымянному клиенту. О, я был скромен, как видите! И провидение вознаградило меня.
В первый раз за все эти дни мой милый, забрав дочку из садика, зашел с ней в магазин. Я, в восторге от того, что возможность видеть его так продлевается, конечно же, последовал за ним. Они довольно долго и бестолково блуждали по торговому залу и до такой степени не обращали на меня внимания, что
я так обнаглел, что встал в очередь за подсолнечным маслом прямо за ними. Никакой бутылки у меня не было, но я ухитрился стянуть пустую молочную из ящика. Крышки, конечно, не было, и я рассчитывал выкинуть бутылку вместе с маслом сразу после выхода из магазина. Во время своего кружения по залу я набрал в корзину еще несколько банок.
Пройдя кассу и контроль, они остановились у столика, чтобы переложить покупки из корзины в сумку. Я подошел совсем близко, благоговейно прислушиваясь к их мирному семейному разговору.
- А я рассердилась, - докладывала девочка своему папе последние детсадовские новости, - да ка-ак встану с горшка (а я уже туда пописала и покакала), да ка-ак надену ему, Сашке этому, на голову - чего щиплется, дурак?! Девочка сделала при этом энергичный жест и уронила куклу, которую до этого держала в руках. И она и мой любимый бросились поднимать одновременно, и тут волной, молнией, дубиной - чем хотите - на меня обрушилось - вдохновение. Я совершил предате
льство. В тот момент, как девочка стала разгибаться, я успел поставить свою корзину на край столика так, чтобы она, выпрямившись, непременно ее задела. Я рассчитал правильно: девочка выпрямилась, толкнула корзину, которая рухнула на пол. Три банки майонеза, разбившись вдребезги, обрызгали мне брюки до колен, а молочная бутылка в полете густо облила маслом мой свитер.
В глаза ни в чем не повинного ребенка появился даже уже не страх... А мой возлюбленный так прелестно смутился, что я готов был встать перед ним на колени. В то время, как его дочка потеряла дар речи, он стал не вполне вразумительно извиняться. Момент был потрясающий. Я добродушно рассмеялся:
- Что Вы, что Вы, бывает...
Его тонкие пальцы, чуть опущенные, дрожа, уже мяли пятерку.
- Ради Бога... майонез... масло... Прошу Вас, возьмите. Вы можете опять купить... Таня, я с тобой еще поговорю... Ах, Господи, Ваш костюм!.. Что же делать? Какое несчастье!..
Несчастье! Мне хотелось целовать е
го руки!! Пусть я выступал в такой жалкой роли, все равно, я вошел в его жизнь! Его дочери будет двадцать лет, а он как-нибудь со смехом напомнит: "Помнишь, Таня, когда тебе было пять лет, ты опрокинула в магазине на какого-то олуха бутылку с маслом! Ну и свитер у него был! А уж рожа!" В тот миг ему, однако, было не до смеха. Упиваясь своим великодушием и минутной властью, я продолжал:
- Ах, если бы мне не нужно было быть через два часа в... Я бы мог заехать домой переодеться... Я ведь далеко живу, и это не мне продукты, а для... - Ничего путного я не мог придумать, но любимый уже собрался с мыслями:
- Мы живем в том доме - видите? - Еще бы я не знал. - Я Вас прошу... умоляю... раз такое случилось, не откажите... поднимемся к нам. Жена что-нибудь придумает. Нельзя же в таком виде... Ах, Таня, Таня...
Таня уже поняла, что кровава расправа ей не предстоит, и начала понемногу улыбаться. Мы еще раз обменялись с ее папой любезностями, и я пошел за ними...
Ког
да мы подошли к двери, сердце мое остановилось и упало куда-то в желудок. Мог ли я еще час назад представить себе, что вдруг буду допущен в этот почти интимный, теплый его мир, мир человека, про которого я даже незнал, как его зовут, но который был для меня дороже моего дыхания!
Обмирая, я переступил порог его квартиры. Молодая блондинка, кинувшаяся нам навстречу и оказавшаяся женой, узнав, в чем дело, закричала:
- Ах, Олег, это она в тебя такая неуклюжая, ты тоже абсолютно не предусматриваешь своих движений... Таня, уйди в свою комнату и не показывайся! Мог бы лучше контролировать ребенка.
"Олег, Олежек, Олененок мой..." - счастье свалилось на меня так внезапно, что я почти потерял голову.
- Молодой человек, что же Вы стоите в дверях? У меня есть чудесная австрийская паста, я Вам в два счета масло выведу.
- Я, собственно... - я все еще держался за сердце, стараясь с ним совладать.
- Так идите в ванную и подайте мне оттуда Вашу одежду! Он
а отрывала меня от него! Разделяла дверью! Ах, Олежек, я и через это пройду! Я вошел в ванную и протянул ей последовательно свитер и брюки. Тогда эта женщина сделала то, за что я до конца жизни готов таскать для нее камни: просунула мне большой коричневый махровый халат со словами:
- Оденьтесь пока в халат моего мужа. Не сидеть же Вам в трусах, пока все высохнет.
Как безумный, я схватил халат и уткнулся в него лицом. Шершавая, застиранная ткань пахла вульгарным одеколоном, немножко потом и еще чем-то непостижимым, сумасшедшим и желанным до боли. Я даже не пытался бороться с приступом вожделения. Сжимая в объятиях халат, я содрал и отшвырнул вон трусы, потом последним наитием повернул кран. Шумно полившаяся вода заглушила мои стоны. И я едва успел отодвинуть халат в сторону и направить в ванную освобождающуюся струю...
Я вышел абсолютно счастливым, и то, что никто не посмотрел в мою сторону, совершенно не тронуло меня. Из кухни доносилось позвякивание утюга и гол
ос Олежкиной жены:
- Какого черта ты приволок сюда этого типа? Вечно ввяжешься во что-нибудь мне на голову. И не надо больше к нему выходить - я сама его сейчас в два счета отправлю вон.
Я опять нырнул в ванную. Мне все уже было безразлично. Постучав, она отдала мне мою одежду и ледяным тоном сказала:
- Я сделала все, что могла. Мой муж еще раз передает Вам свои извинения, переоденьтесь - и идите. Дверь захлопните. До свидания.
Она закрыла дверь. Я прислушался к ее твердым удалявшимся шагам и подумал: несчастный Олежка! И несчастный я...
Мне больше не бывать здесь. Никогда не слышать его голоса, не встретиться с ним взглядом. Мои ежедневные прогулки закончены, потому что теперь-то уж Олежек запомнит меня в лицо, а заводить со мной знакомство в этом доме явно не хотят. Я что-то выгадал? Безусловно. Я только что физически любил его, я побывал у него дома и могу унести с собой в памяти бесценное сокровище - я знаю теперь, что окружает бесконечно люб
имого мною человека. Я, наконец, стащил из таза с грязным бельем его мокрый носок. Я несчастен навеки, но в страшной и жестокой моей жизни я однажды видел небо в алмазах.
Файл: Admin
03.02.13 02:22
Женские причуды
Женские причуды *
Я думаю, что наивное выражение "грешно смеяться над больными" , можно смело применить ко мне. Не знаю, смешно ли это, но я то точно уверена, что больна или не совсем нормальна, однако в недоумении над вечным вопросом, "что есть норма.". .?
Из зеркала на меня смотрит красотка с темно-русыми кудрями и карими глазами, хорошие пропорции, о таких говорят "все при ней"... . Но как в природе заведено, что все должно быть в балансе, а значит при красивой внешности, чего-то не хватает...
Имея многочисленные романы и проведя в браке 12-ть лет, я так и не почувствовала вершину женского наслаждения в сексе. Не раз слыша от подруг интимные подробности безумно блаженных мгновений, только вздыхала. Муж мой давно смирился с моей фригидностью и оставаясь хорошими друзьями, мы казались подходящими родителями для наших сыновей. Однако приехав в Канаду, поработав программистом в приличной компании, супруг мой вдруг заявил, что встретил женщину, позволившую ему насладиться все
й полнотой женской эйфории в постеле, и хочет со мной расстаться. "Детям я буду помогать, ну а ты, не знаю... , пойди поучись, работай" - бросил он уходя.
Оставшись с небольшими деньгами и с привычками их тратить, я поначалу впадаю в панику, а потом... , вдруг прислушиваюсь к совету соседки в нашем кондо, заставшей меня в гараже с заплаканными глазами...". Да с твоей внешностью только в "экскорт" , ты ведь красивая, там девки такие деньги гребут, и детей поднимешь и себя не забудешь...".
В сумраке бессонной ночи, я роюсь в мыслях, как в чулане. "Хочу ли я, смогу ли я. В конце концов замужество тоже проституция на определенный срок" - утешаю я себя - "Неужели я упаду так низко, однако по закону больших чисел, чем больше мужчин, тем больше возможностей наконец-то найти свой "оргазм" , не важно где, важен результат..."
На следующий день я набираю номер из русской газеты "Только солидные канадские клиенты" и, облаченная в костюм "Версаче" , появляюсь в так называемом офис
е, где меня встречают такие же разодетые девицы, сидящие в ожидании телефонных звонков, ищущие далеко не оргазм, а просто денег...
Проходили дни недели и месяцы, иногда это было противно, иногда забавно и даже приятно, однако не найдя чего искала я собиралась уйти, но поняла, что "money talks" и деньги дают свободу и силу... Я смирилась с тем, что не имею женского удовольствия, как люди мирятся с физическим недостатком и учатся с этим жить.
Случай подвернулся сам собой. В этот день хозяйка сообщила, что меня "заказали" на весь день по фото из интернета и что водитель уже ждет. Меня встретил молодой симпатичный мужчина, виновато объясняя, что это не для него, а как бы подарок для брата, который не такой, как все, а "особенный".
В надежде, что не попала в руки маньяка, я все же звоню водителю, чтобы он пока не уезжал и в настороженности жду появления "особенного" , оглядывая с изысканным вкусом обставленную комнату, декорированную оригинальными скульптурами.
Он вх
одит уверенно и даже галантно целует мне руку. "Ренато" - представляется, белозубо улыбаясь. Я сижу на стуле и вижу его лицо напротив своего, стараясь сохранить самообладание и не обидеть открывшимся от удивления ртом клиента, ростом чуть больше метра с большой головой и короткими руками. Придвинув высокий стул к столу и ловко на него запрыгнув, карлик наливает мне шампанское, остроумно замечая, что сегодня у него день рождение и так как своей красоты ему не досталось, он выбрал меня в подарок, прикоснуться к моей...
Превзойдя свои артистические способности, я стараюсь быть на столько дружелюбной, на сколько меня расслабляет выпитое шампанское и мысли о полученных деньгах.
Спрыгнув со стула, Ренато начинает раздевать меня медленно и нежно, совсем не спешит, не говорит привычных комплиментов, просто гладит и целует, даже не касаясь интимных мест. Раздевшись сам, ложится рядом, и... , русская поговорка "мужик весь в корень ушел" всплывает в моей голове, когда я смотрю на эти
размеры, которым мог бы позавидовать нормальный мужчина. Но удивление это было не последнее... Он даже не собирается со мной что-то иметь, хотя очевидная эрекция и дрожь в теле говорят о желании. Мы просто беседуем обо всем. Образованность, интеллект и манеры этого карлика просто шокируют, он рассказывает как унаследовав успешный семейный бизнес, они с братом много работали и путешествовали по разным странам для деловых контактов, как он учился в школе искусств и все эти скульптуры в комнате он вылепил сам.
Завораживающий его голос, нежные поглаживания, все особенное, как и он. Этот день удивляет меня каждой минутой. Незнакомое чувство возбуждения вдруг теплой ватой окутывает мое тело, удивительное желание оказаться в объятиях стучит в висках. Я бросаю взгляд на часы, время истекает... , в каком-то забытье кладу его маленькую руку себе на лобок, раздвигая ноги пошире, это происходит без вопросов, как в химической реакции. Уткнувшись в мою грудь, Ренато достаточно владеет ситуацие
й, никакой торопливости, нежный язык на чувствительном соске, долгий поцелуй моей груди и поигрывание пальцами между ног, потом все быстрее и жестче, я чувствую его внутри и сжатие бедер крепкими руками...
Те, кто видели цунами, говорят, что большая волна поднимаясь глубоко в океане, с большой скоростью летит на берег... Такая же волна, жаркой влагой родившаяся у меня в промежностях, прокатывается по телу, вырывая крик из горла, бьет мне в голову, поднимая меня до небес... , я спускаюсь на землю заново родившейся, наконец-то родившейся... ЖЕНЩИНОЙ!!!
Проведя очередную неделю в "заведении" и ничего подобного не почувствовав с клиентами, я решаю оставить этот бизнес, довольная уже тем, что нашла, то, что искала. Проводя там последний день, я вдруг с интересом вслушиваюсь в разговор наших девиц - "А мне вообще красавцы не нравятся, в мужчине должно быть что-то не так, вот как лысый и волосатый как обезьяна, тогда просыпается к нему животный инстинкт" - "Да, ты права, чем страш
нее, тем сексуальнее, помнишь у нас был клиент, горбатенький, вот я с ним отрывалась, кончала по четыре раза, а тот хромой, что нас вдвоем брал, он мне вообще напоминает Жофрея Де Пьерака из Анжелики..."
Слушая дебаты наших "сотрудниц" , удивляясь женским причудам, я ощущаю себя свидетелем разговора пациентов палаты № 6, однако успокаиваю себя тем, что не только я сумасшедшая в поисках оригинальности, вспоминая свою подругу фотографа Асю и ее утверждение, что когда у человека все черты правильные, то не за что "зацепиться."... "Да ненормальные вы все в этом бизнесе" -вступает в разговор еще одна наша красотка, бывшая учительница биологии, вынося окончательный вердикт - "Чувства нужны, не важно как он выглядит, будут чувства, будет и удовольствие"...
С мыслями о чувствах я вспоминаю друга своего бывшего мужа, Леньку, который всегда был мне симпатичен, он так страстно поглядывал на меня и после развода звонил с предложением помочь... , я набираю телефон и сразу слышу приглаше
ние "на рюмку чаю" , посмотреть его новую квартиру.
Сначала говорим о всяких пустяках, однако Ленька уже не с таким обожанием смотрит на меня, что-то изменилось в нем... , потом, хорошо выпив, он вдруг присаживается близко и не церемонясь начинает грубо целовать меня в шею, лапая мою грудь и колени. Пытаясь оттолкнуть его, я вдруг слышу хриплый шепот - "Знаю, чем ты занимаешься, сука, я следил за тобой все время, если ты это теперь только за деньги делаешь, так я заплачу...". Оттолкнув Леньку, я хватаю свой плащь и, даже не дождавшись лифта, бегу вниз по лестнице, еле сдерживая слезы, с единственным желанием увидеть его, ЕГО, маленького человека с большой нежностью, того, с кем могут быть чувства! ...
Дождь стучит в лобовое стекло, мешаясь с моими слезами, когда я судорожно вспоминаю эту улицу и дом, путаясь в светофорах и переулках... , найдя наконец-то нужную дверь, встречаю удивленные глаза его брата, который мне объясняет, что Ренато в клубе... , , Да, я помню он мне го
ворил про их клуб, где лилипуты и карлики могут общаться, играть в бильярд, танцевать, он мне даже рассказывал, где это...
В лабиринтах Даунтауна, я нахожу нужную улицу и открывая дверь без вывески, моментально чувствую на себе многочисленные взгляды маленьких глаз. . В этой необычной обстановке я ощущаю себя как в сказке, как Гуливер в стране лилипутов или как Белоснежка, в окружении гномов, все манит и завораживает... "Ренато" -шепчу я... , и он появляется, мой галантный кавалер, обжигая улыбкой, нежно целует мне руку, возбуждая каждым прикосновением, мой сказочный МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ...
Файл: Admin
03.02.13 02:21
Журавль в небе
Журавль в небе *
Этот рассказ полностью вымышлен. Любые совпадения героев с реальными лицами являются случайными.
Мой друг Павел Петрович сделал блестящую карьеру в крупной корпорации, человек двести у него было в подчинении, но жизнью своей оказался недоволен. В тридцать три года он решил начать ее заново. Накопленные сбережения позволили ему основать собственную небольшую фирму. Доход она приносила, через год он пригласил меня на новоселье. Коттедж оказался очень симпатичным, большой участок был с прудиком, соснами, тропиночками, беседочками на высоком берегу красивой реки. Гости разъехались, мы с Петровичем, так его называли друзья, уселись у камина, и у нас состоялся совершенно фантастический разговор.
Петрович объяснил, что все последние годы готовился к реализации некоей отличной идеи. Он решил поймать журавля в небе, а не иметь синицу в руках. Сейчас наступил последний этап. Даже коттедж построен для этого. Один Петрович идею был реализовать не в состоянии, о
н нашел еще трех отличных работников. Кроме необходимости дохода, фирма была затеяна именно для их поиска. Петровичу был нужен хороший экономист, хороший программист и просто грамотный аккуратный сотрудник. Предстояло набить коттедж электронным оборудованием и запереться в нем на три месяца. Работать придется в неимоверно интенсивном режиме. Всех взятых кредитов на большее время не хватит, в случае неудачи Петрович становился бомжом. Мне он предложил стать пятым членом команды, трех остальных он уже нашел.
- А я то вам зачем? - удивился я, с Петровичем друзья мы были со школы, но деловые интересы у нас никогда не пересекались.
- А затем, что все остальные примерно двадцатишестилетние девушки. Душа и тело у них свое потребует. При неимоверной работе их придется ублажать!
- А ты? - опять удивился я. Петрович всегда был жутким бабником, по сравнению с ним я был невинным ягненком!
- Я давно перебесился, и потом это будет мешать работе. Лишние конфликты мне ни к чему
. К тому же у меня времени не останется на них внимание обращать. А девушек надо развлекать. На время работы сухой закон, снотворным и транквилизаторами пользоваться нельзя, надо быть готовым к работе в любой момент днем и ночью, за пределы участка выходить нельзя, тут любой может свихнуться. А ты известный дамский угодник, в беседке пообнимаешься при лунном свете, цветочки подаришь, шашлычками угостишь. И потом хозяйственные обязанности у тебя иногда будут, с внешним миром надо общаться, в город изредка ездить придется.
- Почему изоляция, - спросил я, - все так секретно?
- Секретность есть, но это не главное. Любая простуда проект под удар поставит, а на улице и пьяный может привязаться, под машину можно попасть, бутылку из окна какой-нибудь идиот бросит. Заменимых людей в нашей команде нет. Почему ты? Тебе я доверяю. Потом ты из другой сферы деятельности, самим проектом заниматься не будешь. Бездельничать тоже не будешь, своя работа у тебя есть, ноутбук возьми и работай х
оть в беседке. Каналы связи у меня отличные. Вот только жить тебе придется в мансарде, коттедж маловат оказался.
Последний аргумент оказался решающим. Тогда семейные обстоятельства сложились так, что мне было негде жить, а мансарда Петровича была просто дворцом по сравнению с любой съемной квартирой. На работе у меня был шестимесячный отпуск для написания диссертации, я был свободен и согласился провести конец весны и начало лета в чудесном месте, ублажая трех молоденьких по сравнению со мной девушек. Зарплату я получать отказался:
- Тогда я полным мальчиком по вызову окажусь! А так буду бабником вроде тебя.
- Но ты не очень обольщайся, - засмеялся Петрович, - конкурс красоты совсем не для них, я девиц выбирал по другим качествам. Зато умненькие и совсем не стервозные.
На следующий день я познакомился с городским участником нашего проекта, это был симпатичный врач Олег, мой ровесник. Он быстренько организовал полный медосмотр и обучил работать с медицинским обор
удованием. Я должен был исполнять обязанности доктора, снимать все возможные кардиограммы у девушек и передавать ему телеметрию. На прощание он засмеялся:
- Все девушки не девственницы и захотели спиральки поставить!
Он посмотрел на меня то ли с завистью, то ли с сочувствием и пожелал удачи.
В коттедж я приехал через неделю после начала программы. Так захотел Петрович.
- Девушки должны по тебе соскучиться, - объяснил он, - и потом внесешь разнообразие в монотонную жизнь. Все трое тебя ждут, они сказали, что ты очень похож на знаменитого актера в роли доктора Ватсона.
К домику я подъехал только ночью. Пришлось помотаться по магазинам, машина была битком набита всякой всячиной. На воротах висела табличка "Дерни за веревочку, дверь и откроется". Это была шутка, Петрович серьезно относился к безопасности. Я дернул за веревочку, и открылась панелька супернадежного замка. В прихожей висел плакатик: "Нас не тревожь, мы заняты. Располагайся в любой комнате для гос
тей. Петрович". Ниже была приписка: "Приветствуем тебя незнакомец! Ритуля, Татка, Анюта". Я помнил, что комнат для гостей было четыре, и осмотрел их по очереди. В трех стояли большие кровати, и было разбросано явно женское белье. Четвертая комната больше всего напоминала медпункт. Стало очевидно, что спать сегодня мне придется или с Ритулей или с Таткой или с Анютой. Я полежал в ванне, потом еле добрался до первой попавшейся кровати, она приятно пахла женщиной, и мгновенно заснул. Голенькая женщина прижалась ко мне в самом начале рассвета. На ощупь она понравилась, и сразу возникло желание.
- Здравствуй, меня зовут Ритуля, - шепнула она приятным голосом, - у нас сегодня жуткий день был, но если хочется, то повтыкайся.
Она от меня отвернулась и подставила попу. На удивление легко я погрузился в приятное влагалище. Женщина помогала мне легкими движения, кончили мы одновременно. Ритуля довольно засмеялась и шепнула:
- Вот и познакомились.
Обессиленная Ритуля сразу
заснула. Я прижался к теплому телу, подумал, что она мне понравилась, и снова заснул.
Второй раз я проснулся уже поздним утром. Ритуля что-то недовольно пробормотала во сне, едва я от нее осторожно отстранился. Когда я вышел из душа, то сразу столкнулся с другой девушкой. Она выходила из соседней ванной.
- Привет, - сказала она, - я Татка. А ты с кем ночевал? Пойдем ко мне познакомимся?
Татка повернулась, я пошел за ней следом. Она была очень высокая, не меньше метра девяносто, и худющая. На ней были только пижамные штанишки. В светлой комнате она дала мне возможность рассмотреть себя со всех сторон. Короткие рыжеватые волосы обрамляли довольно невзрачное, но свеженькое и покрасневшее личико. Смотреть на него мне пришлось снизу вверх. Большие серо-зеленые глазки смотрели на меня явно испуганно. Ключицы заметно выступали. Груди были самыми маленькими, при которых еще чувствуется, что они женские. Животик был сильно впалый. Тонкие бедра и длинные ноги были прикрыты пижа
мными штанишками. Но сосочки торчали как фасолинки в огромных коричневых кружочках.
- Как я тебе понравилась? - вызывающе спросила Татка.
Несмотря на худобу, мне она показалась очень сексапильной. Мне жутко захотелось потрогать крохотные груди и стянуть штанишки.
- Очень понравилась, - честно ответил я.
- Все ты врешь! - расстроилась Татка.
- У мужчин есть безошибочный индикатор, - указал я на сильно оттопыренные трусы.
- Ах, мой милый индикатор, - Татка через трусики приласкала мой индикатор и виновато добавила, - я тоже хочу, но придется подождать часа два. Во время оргазма я себя не контролирую и сильно кричу. Мы всех разбудим, а вчера был трудный день, особенно для Петровича и Ритули, им надо поспать.
Первый раз я попал в такую ситуацию. Было такое, что женщина говорила мне: "Подожди, не все заснули", но ждать пока все проснутся, еще не доводилось. Затем женская логика проявила себя во всей красе, Татка надела пижамную кофточку, заявив, что
женщина она не железная и без кофточки сразу мне отдастся. Мне этого неимоверно хотелось.
- А тебе понравилась Ритуля? - Татка начинала светский разговор, а мой член дымился.
- Очень понравилась, но я даже ее не видел, мы познакомились в темноте, - засмеялся я и погладил грудь через пижамку.
- О, нравы XXI века! - укоризненно посмотрели на меня красивые глазищи.
Послышались несколько фраз, произнесенных по внутренней связи компьютерным голосом на языке, похожем на английский. Татка меня сразу оттолкнула:
- Идет атака на серверы! - и убежала. Босые ноги протопали по лестнице на первый этаж.
Почти сразу в дверь просунулась заспанная мордочка.
- Вы уже знакомитесь? - сказала она слегка хрипловатым голосом, - Меня зовут Анюта. Не вздумай называть меня Анной или Аней. Жутко обижусь! А за Анку убью. Татка часа три будет с атакой разбираться, пошли ко мне! Мы взрослые люди, знаем, чем надо заниматься.
Я как зачарованный пошел за Анютой в соседнюю
комнату. Анюта была совсем маленькой. В своей комнате она сразу скинула халатик, стала на краешек кровати и подставила попку. Мой член действовал совсем автономно, и сразу воткнулся в пухлые и сильно влажные складочки внизу. Анюта активно двигала хлюпающую попку, и очень скоро у нее начался потрясающий оргазм. Я не выдержал и сразу кончил. Анюта рухнула на кровать и перевернулась, у нее оказались неимоверной величины груди, они заметно свисали, но такие сиськи мог удержать только средневековый корсет.
- Я тебе понравлюсь? - спросила Анюта, - у меня только одно достоинство.
Огромные груди к маленькому телу, конечно, не подходили, но какая женщина о них не мечтает! Попка была меньше чем у Татки, но тоже аппетитно оттопыривалась. Гладко выбритая, и мокрая писенька немедленно снова возбудила мой индикатор. Достоинств на самом деле было очень много. Анюта ласково погладила мокрый член и рассмеялась:
- Бедный, бедный, он не представляет, что его ждет. Пошли завтракать! Тебя
еще надо Татке оставить. Ей тоже сильно хотелось доктора Ватсона попробовать. Давай мы тебя так звать будем?
Я не возражал, это было лестно, до сих пор я не задумывался о своем сходстве со знаменитым актером. При слове доктор я вспомнил о медицинских обязанностях. Я помыл Анюту в душе, отвел в медицинскую комнату, уложил на кушетку и налепил датчики. Она возмутилась, что интимные части останутся необследованными. Я не стал возражать и прилепил один из резервных датчиков где-то в районе клитора. Он не был никуда подключен. Через минуту информация об Анютином здоровье была собрана и отправлена в клинику. Она стала отдирать датчики, но резервный не смогла. Я засмеялся, просунул палец в складочки и вытолкнул его изнутри. Засветились мониторы связи.
- Телеметрия хорошая, - одобрил меня Олег.
Анюта потеснила меня перед камерой и слегка ее передвинула, огромные груди заняли почти весь экран на нашем мониторе, дублирующем монитор Олега.
- Нашим доктором я осталась очен
ь довольна, - торжественно объявила она.
- Удачи вам ребята, конец связи, - Олег убежал от соблазна.
По дороге на кухню мы заглянули в офис. Самую просторную комнату почти во весь первый этаж Петрович заставил компьютерами и каким-то электронным оборудованием. За одним из столов сидела Татка и лихорадочно работала сразу на трех компьютерах.
- Петрович сообщил, что ты шашлыки умеешь готовить, - спросила Анюта.
- Давай сделаю, только часа два на это потребуется. Сначала перекусим.
Жмотом Петрович никогда не был, продукты были отличного качества, завтрак получился великолепным. Потом реализовался лучший способ подружиться, совместная работа. Мы искали мангал, шампуры, уголь, мясо для шашлыка и овощи, таскали все это в огромную беседку. Анюта увлеклась, и когда первый шипящий шампур достался ей, с неимоверным удовольствием стаскивала с него обжигающие кружочки. В этот момент зазвонил мобайл.
- Ватсон, ты к нам явился или не явился? - спросил сонный Петро
вич, - и если явился, где ты есть?
- Он явился, очень понравился коллективу сотрудников, и теперь в беседке у прудика мы тебе предлагаем позавтракать, - Анюта забрала у меня трубку и ответила.
Через полчаса Петрович появился с Ритулей. Они сожрали все, что у нас было приготовлено, Татке ничего не оставили. Анюта и я кое-что успели ухватить. Первый раз я посмотрел на Ритулю, кругленькое личико было не очень выразительным, но довольно милым. Ее особенностью была огромная попа, которая создавала потрясающую талию и бедра. Ритуля тоже с интересом меня разглядывала.
Появилась усталая Татка. Ей достались только бутерброды и кофе. Пуховая курточка замаскировала худобу и угловатость. На свежем весеннем воздухе она разрумянилась и выглядела как длинноногая фотомодель. Некоторая неправильность личика компенсировалась красивейшими глазищами.
Что-то необычное было в девушках. Я долго ломал голову и внезапно понял, что никакой косметики на них не было, они просто были естест
венными.
У всех вдруг зазвенело что-то электронное.
- Мы убегаем работать, - огорчился Петрович, - но Татка останется свободной, позаботься о ней.
- Мне кажется, Петрович вас плохо кормит, - сказал я.
- Знаешь, сколько энергии мы тратим? - с набитым ртом возмутилась Татка.
- Знаю, - я улыбнулся, - я видел, как ты прыгаешь между компьютеров.
- А я тебя не заметила, - улыбнулась Татка.
Насытившись, она погрустнела:
- Утром казалось так просто тебя в постель затащить, а сейчас я стесняюсь.
- Все произойдет само собой, - засмеялся я, - полчасика весенним воздухом подышим. Потом медосмотр проведем, придется тебе раздеться, а ты женщина не железная и природа возьмет свое.
Татка засмеялась и ласково на меня посмотрела.
- Раз уж все предопределено, давай поцелуемся. Года полтора у меня никого не было, могла и разучиться.
Если уж Татка и разучилась целоваться, то хотел бы я попасть в то время, когда она умела это делать. От
поцелуев я обалдел.
В доме я постарался воспроизвести утреннюю встречу. Одновременно мы вышли из ванных комнат.
- Привет, меня зовут доктор Ватсон. Пойдем ко мне познакомимся? - сказал я.
Неловкости не было, она пропала после поцелуев. Я быстро прилепил датчики и еле дождался конца измерений. Снимал я их не торопясь, и постепенно возбуждаясь, любовался худеньким телом девушки. Когда я начал ласкать сосочки, Татка вскочила.
- Пойдем к тебе! - она потащила меня на мансарду.
Там мы сразу плюхнулись на огромную надувную кровать. Трусики у нас исчезли где-то по дороге. Татка стиснула меня длинными ногами и стала дрожать. Разгоряченное влагалище сильно хлюпало, по телу проходили судороги, она почти сразу начала громко кричать. Оргазмов было много, на каком-то из них я кончил, почти теряя сознание. Татка лежала с закрытыми глазами, длинные ноги меня долго не отпускали. Потом радостные красивые глазки распахнулись.
- А груди у тебя совсем не маленькие, - за
метил я, - на маленькой женщине смотрелись бы очень даже большими.
- А я очень большая женщина, метр девяносто два, - огорчилась Татка, и сменила тему, - мне твоя комната очень нравится, пригласи меня переночевать?
- Можем и днем переночевать, прямо сейчас, - улыбнулся я.
- Прямо сейчас я очень есть хочу, - возразила Татка.
Она достала из шкафа халатики, один оказался в точности на угловатую длинную фигурку. Кухня была в углу комнаты. Татка достала тарелку с пирожками и бутербродами, налила нам кофе из термоса и накинулась на еду.
- Вы одними бутербродами питаетесь? - ужаснулся я.
- В поселке ресторанчик есть, по телефону можно заказать все что угодно. Только меня сейчас Петрович наверняка вызовет, зачем добру пропадать. К нам и горничные приходят, пылесосят и белье меняют.
На самом деле зазвонил телефон. Татка послушала, печально меня поцеловала, подобрала с пола трусики и побрела вниз. Первый раз за этот сумасшедший день я остался один, но то
лько на пять минут. Телефон зазвонил снова и женский голос сказал:
- Ватсон, немедленно спустись в Анютину комнату.
Там меня ожидали голенькая Анюта.
- Возбудил нас, теперь расплачивайся. Сорвал работу! Одиннадцать минут Татка орала на весь дом. Двери надо закрывать, когда в постель идете!
Она быстро опустилась на ковер и выпятила маленькую попку. Я был уже почти бесстрастен, медленно вдавился в тугое влажное влагалище и начал ритмически двигаться. Огромные Анютины груди сильно раскачивались и соски терлись о ковер. Я выдержал первый оргазм и второй. Анюта кричала тише, чем Татка, но громко. Мне уже было больно от женских влагалищ. Третьего оргазма я не выдержал и кончил в содрогающуюся Анюту.
- Если тебя менять, то на очень свежие плюшки, - ласково улыбнулась она, когда отдышалась.
Я к ней прижался и задремал. Анюта меня пробудила.
- Укатали Сивку крутые девки, - она тихо засмеялась и добавила, - я забыла отключить громкую связь в своей комнат
е, Петрович услышал наши вопли и уединился с Ритулей в своей спальне. На сегодня объявлен выходной и банкет в честь твоего увольнения. Сухой закон на один вечер отменяется. Все, что требуется, я уже заказала, относи ящики от ворот в большую беседку и начинай шашлычки готовить, раза в три больше чем утром. Я буду на стол накрывать. Татка сеансы связи закроет и тоже придет. Не волнуйся, я не соглашусь с твоим увольнением и объявлю забастовку.
Татка вскоре пришла и стала хлопотать вокруг стола. Умиротворенный Петрович с довольной Ритулей появились, когда с первыми полусырыми шампурами и бутылочкой красного вина мы уже покончили.
- Отметим увольнение доктора Ватсона? - предложил Петрович, - идеальный человек для дезорганизации работы.
Анюта поднялась и что-то передала Петровичу.
- Черная метка? - засмеялся он.
- Довольно болтать, Павел Петрович, - сказала Анюта, - команда, собравшись на сходку, как велит обычай джентльменов удачи, вынесла решение послать тебе чер
ную метку. Переверни ее и прочти, что на ней написано. Тогда ты заговоришь по-иному.
- Низложен? И кто будет нашим капитаном? - подыграл Петрович, - я за доктора Ватсона!
- Мы тоже за доктора Ватсона! - торжественно провозгласили девушки.
- Приказ номер один: Петрович назначается первым помощником капитана. Если кто-то не исполнит его распоряжения, она будет брошена в пруд с лягушками, - объявил я, и началось веселье.
Мы вспоминали подробности минувшего дня, иногда танцевали и все время смеялись. Петрович сообщил, что талант массовика-затейника у меня даром пропадает и что мое увольнение откладывается. Поздним вечером он опомнился и приказал пьяненьким девушкам уложиться в постельки.
- Мы ляжем в постельку Ватсона, - сообщили Татка и Анюта.
- А мне останется твоя кроватка, - обрадовалась Ритуля, - мы не настолько развращенные, чтобы вчетвером спать!
Моя постель была такая огромная, что еще человека три поместилось бы. Голенькие девушки похихика
ли, немножко меня пощекотали и заснули.
- Я у тебя жить не останусь, - сообщила утром Анюта, - ты к Татке во сне сильнее прижимался и прохладно у тебя.
- А я бы пожила, - засмеялась Татка, - если ты меня согревать согласишься.
- Соглашусь, и с удовольствием, - я любовался голенькой нескладной Таткой.
Кожа у нее покрылась пупырышками, было холодно. Татка накинула халатик и отправилась переселяться. Снизу она принесла охапку трусиков, другого женского белья и закинула в один из пустых шкафов. На этом переселение закончилось.
- Как тебя зовут полным именем? - нежно обнял я Татку.
- Пригласишь в ЗАГС, тогда и узнаешь! - засмеялась она и прижалась, - а не пригласишь, так и останусь Таткой. Женщина должна быть загадочной!
На этом всякий разврат в нашей команде почти закончился. Татка была только со мной, Ритуля только с Петровичем, Анюта сказала, что темперамент у нее не настолько сильный, чтобы у подружек мужиков отнимать. Два месяца потерпеть она с
может!
Праздников у нас долго не было. Были трудовые будни, и первый месяц стал очень неудачным. Все работали с неимоверной интенсивностью, но проект не давал результатов. Особенно тяжело приходилось Татке. Программа получилась плохой, Петрович ошибся с техническим заданием, все приходилось переделывать. Загадочные сеансы связи, с которыми она и Анюта возились, тоже были неудачными.
Я исполнял обязанности врача и заставлял девушек свободное время проводить на воздухе. Спортивные игры Петрович запретил из-за опасности травм, мы просто бегали по саду, Ритуля с огромной попой, Анюта с огромными грудями, Татка с длиннющими ногами. Ритм работы у них совсем не совпадал, поэтому с каждой девушкой я бегал отдельно. С Таткой мы потом целовались в беседке. С Анютой мы почти не целовались, ей требовалось ласкать груди. С Ритулей мы совсем не ласкались, она приглядывала за Петровичем. Они работали больше всех. Однажды Петрович почти неделю не выходил из компьютерного зала, он положил в
углу надувной матрасик и спал одетый. Бриться он перестал почти сразу после начала проекта. О своем здоровье он запретил мне заботиться, но я заставлял Ритулю хоть изредка выводить его в сад. Петровича я стал очень уважать. Команду для проекта он собрал отличную, в самые тяжелые времена никто ни с кем не поссорился, и даже не повысил голос друг на друга.
Я ни на минуту не оставлял Татку одну, когда она не работала. Про секс она почти забыла, хотя спать мы всегда укладывались вместе и голенькими. Я просто девушку баюкал, гладил по разным местам, шептал всякие глупости.
- Все ты врешь, - обычно говорила она довольным голосом.
С Ритулей отношения были почти платоническими. Я только гладил попку при встречах.
- Что вы себе позволяете, сударь? - она слегка терлась попкой о мою руку.
- Мы же с вами ночь провели! - всегда возмущался я.
- Разве это повод для знакомства? - смеялась Ритуля.
Фигурка у нее была очень нестандартная, эталонам красоты соотве
тствовала частично. Ее параметры примерно описывались формулой 65*60*90. Очень узкие плечи и маленькие груди создавали впечатление, что попа у нее огромная. Головка тоже была маленькая, но Петрович как-то признался, что умнее женщин он не встречал.
В начале второго месяца все стало еще хуже. Татка оказалась слабым звеном и пребывала на грани нервного срыва. Ничего не получалось, она часто плакала. Я перестал от девушки отходить, даже работать мы стали вместе с ноутбуками в беседке. Месяц май оказался теплым, я заставил Петровича перенести терминалы на веранду и разрешить Татке выходить за пределы участка. За месяц она похудела на шесть килограммов. Мы стали ходить в поселковый ресторанчик. Там стояли два столика, тихая танцевальная музыка всегда играла. Разницу в росте мы давно перестали замечать и танцевали обнявшись. Хозяйка обожала Татку и усердно откармливала необыкновенно вкусной едой. В результате я потолстел на пять килограммов.
Проект завершился полным успехом. Татк
а однажды завизжала, уронила ноутбук на пол беседки и кинулась целоваться. Радостные вопли с веранды послышались.
Петрович заработал хорошие деньги и щедро со всеми расплатился. Кому и сколько он заплатил, осталось коммерческой тайной. Его успехи не остались незамеченными в мировом сообществе. Специально для него создали отдел в крупной международной корпорации, на высокооплачиваемую должность своего помощника он взял Ритулю. Сейчас они живут в Канаде.
Анюта на полученную зарплату купила скромный домик на Черноморском побережье и решила два года пожить в свое удовольствие.
- Если сильно экономить, то и на три года беззаботной жизни мне хватит. Когда не хватит, возьмешь меня на работу?
- Возьму, - всегда соглашается Татка, они с Анютой каждый вечер болтают по Интернету.
- В средствах я сильно ограничена, - пожаловалась Анюта, - поэтому дворецкому приходится быть садовником, шофером, капитаном и даже исполнять обязанности мужа.
Однажды она его показала
. Симпатичный парнишка явно кавказской национальности смотрел на женщину с обожанием и выглядел лет на пять моложе.
Татка теперь хозяйка бывшей фирмы Петровича, все оборудование на первом этаже Петрович тоже оставил ей. Коттедж он подарил мне.
Татка попросилась пожить у меня, причиненные неудобства она обещала компенсировать постельными утехами. Своей квартиранткой я очень доволен и регулярно предлагаю пожениться. Она регулярно отвергает мои предложения:
- Во-первых, ты аморальный тип, жил с тремя женщинами сразу прямо на моих глазах. Во-вторых, я хозяйка преуспевающей фирмы, а ты нищий доктор мало кому известных наук. В-третьих, я на пятнадцать сантиметров выше тебя. И, в-четвертых, как я такими крохотными грудями буду наших детей выкармливать? И самое главное, чем я отличаюсь от законной жены? Только тем, что не ворчу!
Последний аргумент оказывается решающим. Обычно после этого я только проверяю, не подросли ли у Татки сисечки и все остальное. Она довольно виз
жит и сверкает чудесными глазищами.
Файл: Admin
03.02.13 02:20
Зита
Зита *
Черт бы их всех побрал!
Меня таки заставили работать в Йом Кипур!
Как я ни выкручивался, пришлось выйти на работу. Мне предстояло около полутора суток провести на дежурстве. Разумеется, я не собирался поститься. Однако, столько времени провести без сна, в четырех стенах, в жару... Но отказаться я не мог - уволили бы с работы. А где бы я нашел такое место?
Дежурство началось как обычно. В шесть часов я закрыл торговый центр, запустил субботний лифт, включил музыку и сел читать газету. "Досы" потянулись в синагогу. Некоторые недовольно бухтели по поводу того, что я слушаю музыку, но я спокойно игнорировал их вяканье.
Прошло несколько часов. Наступила ночь. Гиват-Шмуэль погрузился в темноту. Местная молодежь какое-то время болталась по опустевшим улицам, но к двенадцати все разбрелись по домам. В полночь пришел работник из соседнего здания и заменил меня на полчаса, чтобы я сходил записать машины на подземной стоянке. Это входило в мои обязанности. П
осле этого я был, практически, свободен. Проверяющего не ожидалось (в этот день движение машин было под запретом, и он просто не мог приехать). Я был полностью предоставлен сам себе.
Решил вздремнуть.
В конце концов, я не святой, и если проверка не грозит, то можно и поспать.
Поудобней уселся за конторкой, положил на руки сложенное вчетверо полотенце, на него - голову, и закрыл глаза. Мысли цеплялись одна за другую, перед глазами поплыли размытые образы, и я не заметил, как уснул.
Дом, который я сторожил, насчитывал более двухсот квартир. Это был обычный дом, в котором жили студенты, молодые пары и пенсионеры в малогабаритных квартирах. Большинство жильцов были спокойные, интеллигентные люди. У меня со всеми были прекрасные отношения, не выходящие, однако, за рамки обычных разговоров "от нечего делать" и дежурных приветствий при входе-выходе.
Одна из жилиц дома мне особенно нравилась. Звали ее Зита. Она была бухарской еврейкой, двадцати с небольшим ле
т, с черными, как смоль, волосами, карими глазами и фигурой восточной принцессы. Вообще, во всем ее облике была какая-то царственность, аристократичность. Одевалась она всегда во все черное, и при том очень стильно.
Зита была замужем за каким-то раздолбаем-саброй и имела от него ребенка - малыша около трех лет. Малыш был маленьким ангелочком с золотыми кудрями, впрочем, довольно похожий на своего папу, но в сильно улучшенном варианте.
Муж Зиты, как говорят, был мелким лавочником. В день свадьбы ее отец (что-то типа миллионера) подарил ему новый "форд". Вообще, было непонятно, что такая красивая женщина могла найти в таком примитиве, как лавочник-Эрез...
- Эй, охранник! - меня разбудил знакомый голос.
Я поднял заспанное лицо. Передо мной стояла Зита. На ней был белый домашний халат.
- Извините, что я вас разбудила, - сказала она.
- Ничего страшного. Что-нибудь случилось?
- У меня отключилось электричество.
- А, так это, наверное, а
втомат вырубился. От слишком большой нагрузки.
- И что теперь делать?
- Надо выключить лишние приборы, и снова включить его.
- А вы не могли бы это сделать?
- А ваш муж? Он что, не может?
- Его сейчас нет дома. Он с сыном уехал к своим родителям.
- Понятно. А что же вы не поехали? - полюбопытствовал я.
- У меня скоро экзамены. Надо подготовиться.
- А где вы учитесь?
- В колледже. Управление производством.
- Ясно.
Мы поднялись на второй этаж.
- Сейчас я пойду - отключу утюг, - сказала Зита и скрылась в глубине квартиры.
- Все, можете включать! - крикнула она из темноты.
У меня уже был подобный случай с семьей пенсионеров, и я знал, где находится электрический щит. Единственое, чего я не знал, чем закончится эта история.
Я повернул рычажок, и в комнате загорелся свет. Тут же рядом заурчал холодильник. Квартирка была у них небольшая, всего две комнаты, но очень уютная. В салоне стояла
детская кроватка.
- Спасибо вам большое! - сказала Зита.
- Не за что.
Я уже собрался уходить.
- Хотите попить чаю? - вдруг спросила она.
Я посмотрел на нее чуть пристальней, чем обычно смотрю на женщин. То, что я прочел в ее глазах, под тонкими дугами черных бровей, заставило меня согласиться на предложение. Не то, чтобы в них был откровенный призыв, но что-то, все-таки, в этом взгляде было необычно. Раньше, как правило, Зита меня игнорировала, даже здоровалась не всегда. Конечно, что для нее какой-то сторож-неудачник! Но сейчас я заметил в ее черных зрачках какие-то лукавые искорки, которых не видел раньше.
- Ну что ж, - сказал я, - можно и чаю попить...
- Сейчас я поставлю чайник.
Зита набрала воду из фильтра и включила электрочайник. На этот раз автомат не сработал.
Мы сели за стол.
- Вас зовут Миша?
- Нет. Женя.
- Меня - Зита.
- Да, я знаю.
- Может, перейдем на "ты"?
- Д
а, конечно.
Беседа пошла непринужденнее.
- Ты работаешь здесь только по субботам и праздникам?
- Да. Иногда еще выхожу на замену.
- А еще работа у тебя есть?
- Есть еще подработки.
- Какие?
- Ну, там, частные уроки по математике, лестницы убираю...
Стандартные вопросы, стандартные ответы...
- Ты где-нибудь учишься?
- Да. В Открытом университете, на математике.
- И кем ты будешь, когда закончишь?
- Учителем... Посмотрим...
- Тяжело там учиться?
- Да, не легко.
- Чайник закипел! - Зита поднялась. При этом ее халатик чуть-чуть распахнулся, наполовину обнажив грудь. Небольшую, но очень изящную грудку, надо сказать.
"Интересно, а какого цвета у нее соски? - подумал я. - Наверное, темно-коричневые". Хотя лифчика на ней не было, грудь обнажилась все же не полностью.
Увидев мой взгляд, молодая женщина, как ни в чем не бывало, поправила одежду, взяла чайник и стала разливать ки
пяток по большим чашкам.
- Ты какой чай хочешь, зеленый, черный или фруктовый?
- Самый обычный.
- Значит, черный.
Она достала заварной чайник и налила в чашку заварки.
- Ты любишь крепкий?
- Да, достаточно крепкий.
- А сахару сколько?
- Две ложки.
Мы стали пить чай.
- Тебя ведь сегодня не проверяют?
- Нет, сегодня нет, - ответил я. - Сейчас Йом Кипур.
- Вообще, в Судный День я, обычно, пощусь, - сказала она.
- Ну, чай - не еда.
- В Йом Кипур пить тоже нельзя. Даже простую воду.
- Ай, оставь! Все это дикость. Ты же понимаешь...
Я уже говорил с ней, как со старой подругой.
- Я воспитана по-другому.
- Я в курсе. Ты ведь из религиозной семьи?
- Да, хотя я сама не религиозная. Так, соблюдаю традиции.
- Для меня главная традиция - это совесть и любовь.
- Вот как? И что важнее? Совесть, или любовь?
- И то, и другое одинаково важно.
-
А вот если любимый человек тебе изменяет, это как?
- Ну... - я замялся. - А почему ты это спрашиваешь?
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Знаешь, у меня никогда не случалось такой ситуации. Я расставался со своими подругами до того, как они начинали мне изменять.
- Ты не женат?
- Нет. - А девушка у тебя есть?
- Нет. Как говориться, "Адын, савсэм адын!"
- А ты бы изменял своей жене, если был бы женат?
- Думаю, что нет. Тем более, если бы любил ее.
- А если бы жена тебе изменила?
- Ну, я не знаю... Если человек действительно любит, причем не только физически, но и душой, ему это не нужно.
- Значит, мой муж меня не любит?
- А что, он?..
- Да. Недавно я узнала, что он сошелся с какой-то шлюхой из Рамат-Гана.
- "Русской"?
- Нет. "Марроканкой".
- Нн-да...
- Представляешь, какой гад?
Кажется, я понял, что она задумала.
- Зря ты так. Знаешь, когда супруг изменяет,
то виноват другой супруг.
- Ты считаешь, что я его не удовлетворяю в постели?
- Смотри, я ничего не знаю ни про тебя, ни про него. Единственное, чему я всегда удивлялся, да и не только я, это то, почему ты вышла замуж за такого... гм...
- Какого?
- Придурка, одним словом. Такая яркая женщина как ты, могла бы себе найти кого-нибудь получше.
Она улыбнулась.
- Спасибо тебе за комплимент... Может ты и прав. Так просто получилось.
- Да, ладно, господи... Не переживай. Главное, чтобы он тебя ни чем не заразил.
- Этого я не боюсь. Мы всегда пользуемся презервативами.
- А как же ребенок у вас родился?
- Ну, это когда было! Мы же хотели его, вот он и родился.
- Кстати, очень милый мальчик.
- Правда?
- Да. Только, мне кажется, ты его балуешь.
- Возможно. Маленьких детей и надо баловать.
- Да, мой папа тоже так считает. Хотя меня никогда не баловали.
- Кстати, - спросила она, - вы давн
о в Израиле?
- Одиннадцать с половиной лет.
- Прилично. И что же ты все сторожем?
- У каждого своя история. Долго рассказывать...
- А сколько тебе лет?
- Почти тридцать три. А тебе?
- Двадцать пять.
- Совсем юная.
- А что, я выгляжу старше?
- Почему старше? Наоборот, моложе. Если бы не ребенок, я бы тебе больше восемнадцати и не дал.
- Что-то ты меня сегодня комплиментами забрасываешь... - улыбнулась она.
- Да, с чего бы это? - я допил чай и почувствовал, как весь покрываюсь потом. Было очень жарко, а кондиционера здесь не было. Рубашка моя промокла насквозь.
- Тебе жарко? - спросила Зита.
- Ничего, я жары не боюсь.
- У нас нет кондиционера. Хозяин не хочет ставить.
- У меня тоже нет дома кондиционера. И по той же причине.
- Ты живешь в Петах-Тикве?
- Да. Снимаю двухкомнатную квартиру.
- И сколько ты за нее платишь?
- 380 долларов в месяц.
- А мы - пятьсот.
- Так здесь и квартиры лучше. У нас дом старый, еще "амидаровский".
Зита смотрела на меня почти ласково.
- У тебя вся рубашка мокрая. Ты бы ее снял...
- Ну, неудобно как-то...
- Ничего, тут все свои, не стесняйся.
Я поднялся и стал расстегивать пуговицы на рубашке.
Зита поднялась и развязала пояс на халате. Еще через мгновение белое одеяние упало к ее ногам.
Я все понял. Она решила сознательно наставить своему мужу рога. В отместку за его измену. И что мне было делать?
Обнаженная красавица стояла передо мной и смотрела прямо в глаза, открыто и вызывающе. Она была прекрасна.
Тонкая фигурка, невысокая, но совершенная в своих пропорциях, как будто ее вытесал из мрамора сам Прокситель. Развитая грудь с темными, острыми сосками стояла у нее почти горизонтально. Узкая талия и плавный изгиб чуть широковатых бедер, переходящий в стройные ножки с пышным треугольником черных кудрей между ними... Она подняла р
уки, чтобы распустить волосы, и я увидел, что в ее подмышках такая же густая поросль, как и на лобке. Это меня особенно возбудило. Член готов был прорвать брюки.
- Мне тоже очень жарко, - глухим от страсти голосом произнесла она и, слегка покачивая бедрами, приблизилась ко мне. Ее тело было покрыто капельками горячего пота. Я почувствовал его запах, смешанный с запахом дорогих духов и распаленной, готовой к оплодотворению самки. Я провел рукой по ее нежному телу. Грудь была упругой и влажной, я слегка сжал сосок. Сосок под пальцем затвердел и встал. Потом я прошелся ладонью по линии живота, бедрам, запустил руку между ними... Шершавость лобка обожгла мне пальцы. Я коснулся половых губ девушки, нащупал твердый клитор и запустил пальцы между ними. Влагалище уже оросилось и ждало меня.
Зита положила ладонь на мою обнажившуюся грудь и нежно погладила ее. Потом стала помогать мне раздеваться. Сняла с меня рубашку, потом расстегнула брюки, сняла с меня обувь. Она раздевала меня
ласково, как мать раздевает своего маленького ребенка. Увидев меня голым, она пришла в восторг от моей восставшей плоти. Встав на колени, она уткнулась лицом мне между ног.
- Как ты пахнешь...
Она тихонько застонала. Я понял, что она близка к оргазму.
Зита целовала мой член, обнажила головку и взяла ее в рот... Это было потрясающе! Да, минет она делала профессионально! Когда я почувствовал, что сейчас вот-вот кончу, я остановил ее.
- Зита, постой, я не хочу излиться тебе в рот.
- Ты хочешь кончить мне во влагалище?
- Да.
- Прекрасно! - она поднялась. - У меня как раз сегодня овуляция, и я не предохраняюсь. Что, сделаем мамзера этому ублюдку?
- Ты должна его бросить, и выйти замуж за меня.
- Да, милый...
Она обняла меня, прижавшись ко мне всем своим горячим телом, и наши губы слились в страстном поцелуе. Ни одна женщина меня так не целовала.
Я стал осыпать ее лобзаниями - нежную шею, упругую грудь, взял в рот
твердый сосок... Потом опустился ниже... Ее лоно встретило меня опьяняющим ароматом, я окунулся в него и стал слизывать тягучий сок любви, сочащийся из ее недр. Когда мой язык касался клитора, она вздрагивала и сильнее прижимала руками мою голову к своему лобку. Черные маслянистые кудри щекотали мне лицо и губы, попадали в рот, запах пота и любви сводил меня с ума, я забирался языком в самую глубь, раскрывая мокрые створки...
- Господи! - стонала женщина, - Я еще не купалась. Только бойлер согрела...
- Женщина должна пахнуть женщиной! - сказал я, на миг отрываясь от ее грота любви.
- Тебе нравится мой запах? - спросила она.
- Да милая, - сказал я, слизывая сладкий сок с ее розовой плоти, - ты вся меня сводишь с ума. Ты прекрасна вся и везде...
- Тогда целуй меня, лижи, да, там, там... Боже!.. Никто так мне никогда не делал... Боже, я сейчас кончу... Я... я... сейчас... мм-м...
Ее ноги разошлись еще шире, она открылась полностью, отдавая себя во
власть моего языка и губ. Я ласкал ее лоно руками, мял сильные бедра, потом ввел во влагалище палец... О, как там было горячо и мокро! Я ввел туда еще один палец, потом еще... И вот, смачно хлюпнув, розовое жерло приняло в себя всю мою руку... Подушечками пальцев я коснулся зева матки. Я стал массировать стенки влагалища Зиты, то и дело нежно касаясь входа в ее чрево, чрево рожавшей женщины, готовой к новому оплодотворению. Моя восточная красавица вплотную приблизилась к вершине. Остался последний шаг. Я вынул руку из ее пизды и поднялся.
- Оближи! - приказал я, поднеся к ее лицу мокрую от выделений ладонь.
Женщина повиновалась. Она слизала с моих пальцев собственную сладкую слизь, взяла их в рот... В это время моя вторая рука продолжила исследование ее лона.
У меня все лицо было в ее соках. И я снова поцеловал ее.
- Я не могу больше, войди в меня! - взмолилась Зита.
Опрокинулась спиной на ковер, широко разведя ноги и слегка согнув их в коленях. Мой
член легко вошел в горячее лоно красавицы. Она тихонько охнула. Ее глаза стали совсем черными и не мигая смотрели на меня. В этом взгляде читалась покорность царицы, отдающейся своему рабу... Она закинула свои руки за голову, открыв подмышки, и я уткнулся в них лицом, сходя с ума от их терпкого аромата, лаская губами курчавые завитки волос и слизывая языком соленые капельки любовного пота.
Упругие стенки влагалища сжали мой фаллос, оросив живительной влагой. И вот я снова коснулся ее "святая святых", теперь уже головкой члена.. Сделав несколько фрикций, я решил еще ее помучать. Мне очень хотелось, чтобы первый оргазм она испытала от моего языка.
- А теперь, - сказал я, оторвавшись от нее, - я лягу на пол, ты сядешь мне на лицо, и я доведу тебя до оргазма.
- Да, милый...
Когда она села мне на губы, мое лицо просто утонуло в черных кудрях ее пизды. Волосы покрывали всю ее промежность и даже розетку ануса. И мой язык начал свою упоительную работу. Ноги Зиты
были раскрыты широко, она отдавалась мне со всем бесстыдством чувственной женщины, готовой на все, ради этих блаженных секунд, к которым я вел ее по золотой лестнице наслаждения.
Ее запах меня просто одурял. Пот, любовные соки и что-то еще, трудно уловимое, было в этом чудесном аромате.
Из нее текло уже вовсю. Я слизывал эту драгоценную влагу, глотая тягучие капли любви...
И вот из груди женщины вырвался стон, потом он перешел в крик...
Мне в рот брызнул поток.
Но это был не сок любви. Нет. Это была моча. Горячая моча молодой женщины, обоссавшейся от невыносимого наслаждения, которое заставляло ее дрожать всем телом, рыдая от нахлынувших чувств. Соленый, остро пахнущий поток заливал мне лицо, волосы, глаза, уши, под моим затылком образовалась лужа... Но я не убирал лица от него, не отворачивался. Наоборот! Я пил его, прижимаясь ртом к раздувшейся дырочке уретры, продолжая языком ласкать нижние губы и забираясь внутрь, глотал этот сок, исторгнутый из н
едр любимой женщины, и когда он иссяк, и девушка упала в изнеможении на пол, я понял, что такого оргазма в ее жизни еще не было.
Но это было только начало.
Зита лежала, закрыв глаза. Я поднялся над ней. С головки моего члена стекала влажная капля. Я так и не кончил.
Дав ей немного отдышатся, я продолжил пытку.
- Господи, что ты со мной делаешь! - простонала она.
- У тебя вкусная моча, - сказал я.
- Прости, я не хотела. Это получилось случайно. Такое со мной первый раз...
- Между прочим, - сказал я, - мне тоже хочется писать...
Она посмотрела на меня с ужасом.
- Я готова, - сказала она хрипло (я продолжал ласкать ее грудь, бедра и междуножье).
Мне это было нужно. Только так. Полное подчинение.
Я вложил свой фаллос в ее губы. Она прижала головку языком к небу.
- Мужу ты тоже сосала?
- Ммм-мм, - она кивнула.
- А он ссал когда-нибудь тебе в рот?
- Ы-ы.
- Значит - нет? А кто тебя
еще трахал, кроме нас двоих?
- Никто! - она на секунду вынула член изо рта.
- Итак, я второй.
- Да.
- Прекрасно! Так как, хочешь чтобы я нассал тебе в рот?
- Да!
- Попроси.
- Написай мне в рот милый, пожалуйста...
- И ты будешь пить мою мочу, как я пил твою?
- Да, мой повелитель!
- Хорошо. Открой рот!
Я опять почувствовал ее губы на своем члене, ее нежный язык, небо и даже гортань. Чтобы она не захлебнулась, я чуть вытащил член.
- Лижи головку! - приказал я.
Девушка повиновалась.
Сладкая боль разлилась от тонкой кожицы головки по всему члену, защекотало, засвербило, я расслабился... И вот в ее рот брызнул горячий поток моей мочи. Он быстро заполнил его и стал выливаться, стекая по шее на грудь, живот и лоно. Зита судорожно глотала. Глаза ее были закрыты. Она застонала, и кончила еще раз. Я вынул член изо рта женщины и стал поливать мочей ее всю - лицо, глаза, груди. Искупал ее с ног до гол
овы. Потом, когда поток иссяк, снова опрокинул ее на ковер и вошел резко и грубо, властно раскинув ее ноги. Зев матки под давлением члена раскрылся, но не сильно, чуть-чуть, но я это почувствовал головкой. Зита подходила к третьему оргазму...
Нет. Я не дал ей кончить. Перевернул на живот, вошел сзади. Теперь я имел ее "раком", в классической позе порнушной бляди. Ввел указательный палец в ее узкий анус. Ощутил его через перегородку. Вынул, дал ей облизать.
- А теперь, красавица, мы отымеем тебя в задницу...
- Нет!
А сама уже приготовилась, ждала. И вот первый раз в своей жизни я вошел в это узкое отверстие. Тугое кольцо раскрылось, пропуская мою плоть внутрь, Зита вскрикнула...
Насладившись, я снова ввел во влагалище. К счастью, член не испачкался. Почти не испачкался...
А потом она снова сосала.
Еще раз достигла "вершины"...
- Как долго ты не кончаешь... - взмолилась она. - Я устала, не могу больше.
- Хорошо. Давай ляжем в
классическую позицию, и я тебя буду ебать до тех пор, пока не изолью свое семя в твою матку. Ведь ты этого хочешь?
- Да. Но, может, не здесь?
- Правильно. Пошли в спальню. Ты должна быть оплодотворена на супружеском ложе, как и подобает правоверной еврейке.
- Негодяй...
Она с трудом поднялась с измызганного ковра. По ее бедрам тек блестящий ручеек любовных соков.
Меня тоже качало. Мы прошли в их супружескую спальню. Она отбросила покрывало и упала на простыню. Подтянула ноги, потом развела их...
Я ощупал свои владения - грудь, твердые соски, упругий живот, пизду, мокрую и горячую...
- Скажи, ты вообще, еврей? - спросила Зита.
- Чистокровный. До "надцатого" колена.
- А почему же не обрезан?
- Тебе не нравиться мой хуй? - с вызовом спросил я.
- Я без ума от него! И от тебя тоже. Учитывая, что мой муж кончает после пяти фрикций...
- Чего же ты вышла за него?
- Дура была. Хотела мужа-сабру.
-
А теперь?
- А теперь хочу тебя. И ребенка хочу тоже только от тебя. Сделаешь мне ребенка?
- С удовольствием...
Я раздвинул ее ноги еще шире, закинул их себе на плечи и вошел, легко и свободно.
Мы еблись долго. Иногда я останавливался, и слизывал истекающие из нее любовные потоки, давая ей пососать (позиция 69), потом снова принимался за "пахоту".
Стенки ее влагалища туго обхватывали мой член, зев матки под тугими ударами головки все больше раскрывался... Наконец, меня стало "забирать".
Она почувствовала это по моему учащенному дыханию. Ее оргазм был еще ближе.
Она стала стонать все громче, громче, головка все глубже входила в матку, купаясь в ее тягучих выделениях, и вот Зита зашлась, закричала раненной львицей, забилась в моих руках, зев раскрылся совсем широко и головка утонула в нем. Слияние было настолько сильным, всепоглощающим, что я уже не ощущал себя, а только ее плоть, так жадно тянувшуюся мне навстречу... Сладостная боль волно
й накатила на мои чресла, и горячий поток забурлил в яйцах, устремляясь по протокам туда, на свободу. Сперма вырвалась из меня жгучей струей и ударила прямо в ее раскрытую, жаждущую материнства матку. Зита почувствовала ее хлесткие удары и закричала пронзительно, дико, волны оргазма закрутили нас в бешеном водовороте. Последнее, что я помнил - судорожные сокращения влагалища и матки девушки, жадно всасывающей животворящее семя. Мы упали в объятия друг друга и потеряли сознание.
Проснулся я от того, что подо мной что-то шевелилось.
Это была Зита.
Мой член был все еще в ней. Хотя мягкий и опавший. Впрочем, он быстро встал.
Девушка по-прежнему была в сладком забытье. Я начал ласковые, нежные фрикции. Влагалище было все еще влажным от наших соков. Теперь я взбалтывал и перемешивал этот сладостный коктейль, собираясь добавить туда еще порцию. Она испытала оргазм, даже не проснувшись. Я это понял по ее стону и судорожным сокращениям мышц влагалища. Когда я, не спе
ша, достиг вершины, она открыла глаза и кончила второй раз. Потом она вылизывала мой член, высасывая из него последние, задержавшиеся капли спермы. Еще через полчаса любовных игр и ласк я кончил ей в рот. - Вкусно! - сказала она, облизнув розовым язычком распухшие от поцелуев губы.
Ночь любви продолжалась...
Под утро, полностью разбитый, я вернулся на дежурство.
Конечно, в конце праздника мы приняли вместе душ, в котором я ее еще раз отымел во все места - мокрую, скользкую, всю в мыле...
Благополучно проспав за своей конторкой до конца смены, я, в девять вечера, отправился домой.
Все пошло по-старому.
Только теперь почти каждый день в мою маленькую квартирку приезжала Зита и мы с ней еблись до посинения. Ее муж об этом даже не догадывался.
Между тем, она забеременела.
Как она сказала, Эрез был очень удивлен - он ведь никода не имел ее без кондома. Она открутилась, заявив, что "и на старуху бывает проруха" - мол "в гандоне дырочка
была". Ровно через девять месяцев после той ночи, у нас родился мальчик. Мы назвали его Хаимом. Эрез был не против.
А потом они развелись.
Без шума и пыли.
Сейчас у меня в моей маленькой съемной квартире жена и двое сыновей - Эреза и мой.
А экзамены Зита сдала успешно - я ей помог с математикой, да и вообще, она оказалась большой умницей.
Однажды, утомленная моими ласками, она спросила меня:
- Ну, и как же это все согласуется с твоей совестью?
- Что?
- Ты спишь с замужней женщиной, заделываешь ей ребенка... Хорошо, что еще никто не узнал, что он мамзер...
- Пушкин занимался тем же, - парировал я.
- Ну, ты не Пушкин! - улыбнулась Зита. - Хотя мне твои стихи нравятся больше.
- Вот видишь...
- И все-таки? Как там твоя совесть себя чувствует?
- Я не святой, Зита. К тому же, Бог - это не только совесть, но и любовь...
- Я тоже верю в любовь! - сказала девушка и поцеловала меня. Через м
инуту, она уже вовсю доказывала мне, как меня любит.